Хидео с шумом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы. Признание Мичи заставило окончательно поверить его в то, что все это время она имела какое-то влияние на его сны.

– Я причина твоих сновидений, – сказала Мичи твердым голосом. – Эти сны – твой ориентир. Я не могу точно предугадать, что приснится тебе следующей ночью, но я могу примерно сказать, что все твои сны так или иначе показывают мою смерть. Так?

– Откуда ты это знаешь?

Она ответила вопросом на вопрос:

– Почему я не должна знать о том, что снюсь кому-то мертвой?

– Ну… потому что… это странно? Я ведь никогда не говорил тебе о своих сновидениях.

– Говорил, – она поджала губы. – Просто ты забыл об этом.

Хидео бросил мимолетный взгляд на другие столики – компания, за которой он все это время исподтишка наблюдал, засобиралась домой.

– Прекрати мне голову морочить! – воскликнул Хидео, приближаясь к Мичи. – Зачем мне снятся незабудки? Кровь? Этот проклятый волчий череп? Зачем, а? Я всю голову сломал, но так и не понял! Я должен предотвратить твою смерть? Или я должен убить тебя? Что мне сделать? Почему ты такое значение придаешь этим снам? Зачем они меня мучают?

– Хидео, – тихо прервала Мичи, потянувшись к его ладони, – воспринимай мою смерть… не по-настоящему. Эти сны – шифр, который тебе нужно разгадать самому. Когда ты сделаешь это, ты будешь готов открыть истину.

– Да про какую вы все говорите истину? – вскричал Хидео, выдергивая руку из ее пальцев. – Я что, в виртуальном мире живу? Что я должен открыть?

– Успокойся, – ее тон стал жестче. – Сейчас я скажу тебе кое-что, а ты пообещаешь мне, что примешь эту новость спокойно и без истерик.

Тяжело вздохнув, Хидео угрюмо пробормотал:

– Обещаю.

Несколько мгновений Мичи колебалась. Хидео не торопил ее – заминка, которую она сделала, позволила ему немного прийти в себя и оправиться от пережитого стресса. Из головы все еще не выходил образ Тамаки, затянувшей его в потусторонний мир. Если окажется, что Мичи тоже может сотворить нечто подобное, Хидео просто сойдет с ума.

– «Ужасы Розы» подкинула тебе я, – проговорила, наконец, Мичи. – Ты должен был понять сюжет манги, чтобы впоследствии тебе было проще понять меня. Моя семья жила бедно, поэтому все, что мы могли позволить, – небольшую квартиру недалеко от центра, доставшуюся нам в наследство от моей покойной бабушки. Во время переезда в Сага мы… в общем, мы попали в автокатастрофу, родители погибли на месте, а мы с сестрой остались сиротами. У нас нашлись родственники, готовые приютить нас, но мы с сестрой в основном были сами по себе. Хару училась в нашей школе последний год, я поступила новенькой в ваш класс. После… случилась трагедия, о которой я пока не могу тебе рассказать. Я была убита, подавлена, уничтожена – и это дало толчок к тому, чтобы я решила покончить с собой. Это случилось на крыше школы.

Хидео хотел возразить ей. Он никогда не слышал о том, чтобы кто-то умирал на крыше школы, да и вообще за всю историю существования их учебного заведения там ни разу не случалось ничего подобного.

В ожидании его вопроса Мичи сделала знак рукой, прося подождать и дать ей договорить до конца.

– Я не разбилась насмерть, – она сказала это таким спокойным тоном, словно это ее не касалось, – но могла умереть после приземления. Было очень больно, и я почти ничего не соображала. Тогда мне явилась мебу.

Мичи взглянула на Хидео, чтобы оценить его реакцию на свои слова. Он встрепенулся; это слово – мебу – шевельнуло в его голове слабое, крошечное воспоминание, в котором его мать, в очередной раз рассказывая сказку о душах и кицунэ, упомянула мебу в качестве приближенной к Инари. Неужели Мичи явилась та самая мебу?

– Она попросила отдать свою душу, – продолжала Мичи ровным голосом. – Взамен она подарит мне вторую жизнь и поможет избежать трагедии. Я согласилась. Как видишь, моя судьба в какой-то степени похожа на судьбу Розы.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – не скрывая раздражения, отозвался Хидео. – Я что, имею какой-то особый статус в твоих глазах? Я все еще не понимаю, как связаны ты, я и мои сны.

– Никто не знает, Хидео, – говоря это, она пожала плечами. – Каким-то образом ты стал связующим звеном между всеми событиями, и эти события затягивают тебя в свои сети против твоей воли. Сколько ни скрывайся от расследования, оно все равно будет тебя догонять.

– Перестань внушать мне это, – одернул ее Хидео, хлопнув по столу. – Ты знала, что твоя сестра в опасности и позвонила мне. Почему?

– А кому мне было звонить?

– Полиции! Или скорой! Я не знаю! Если ты знала, где твоя сестра находится, почему ты сама не пришла за ней?

– Я была в таком месте, откуда не могла уйти. Звонок тебе – единственное, что я могла сделать. И ты так легко готов был отправить меня на встречу с убийцей? – спросила Мичи, обиженно надувшись.

Осознав свой промах, Хидео опустил глаза, не смея взглянуть на Мичи. До этого он всегда думал о Хару, только о ней одной, полностью игнорируя тот факт, что о ее местонахождении знала еще и Мичи. Неизвестно, как она узнала, когда и почему из всех знакомых ей людей решила позвонить именно ему. Формулировку: «Я позвонила тебе потому, что ты – связующее звено» – он принимать отказывался.

– Знаешь, Мичи, – проговорил Хидео, особой интонацией выделяя ее имя, – нам лучше больше не видеться. Пока что… я не хочу тебя видеть.

Она не ответила, даже не шевельнулась. Лишь смотрела прямо перед собой, медленно моргая. Хидео поспешно попрощался и вышел, коря себя за слабость и трусость. Ну почему им всем что-то от него нужно? Почему он должен из кожи вон лезть, чтобы угодить их прихотям? Каждый норовит откусить от него кусок побольше – Мичи, вон, вообще сказала, что видимо судьба у Хидео такая: быть связанным со всеми. А хотел ли он такой судьбы?..

Домой пришел поздно, ничего не соображая, он сразу лег спать, проваливаясь в сон как в глубокую яму, наполненную желе. Поначалу он ничего не видел, ничего не ощущал, а после, скорее, почувствовал, нежели ясно увидел свет, плотно льющийся на него сверху. Подняв голову, он четко увидел небо – оно только образовывалось, мозаикой выстраиваясь над ним. Небо явственно проступало из черноты ночи, приближалось к нему своим монументальным необъятным краем. Дальше Хидео почувствовал, что его дух как будто отделился от тела, и он увидел